15 июня исполняется 90 лет со дня рождения Юрия Андропова. К
этой дате в Ярославле готовится сборник стихов под названием «Россия – это мы».
Его автор, внук Андропова, подполковник ФСБ, Андрей Викторович Волков. Накануне
юбилея Андрей Волков дал интервью нашему корреспонденту.
- Андрей Викторович, вы подполковник ФСБ, по образованию
«технарь», и вдруг – сборник стихов.
- Действительно, я закончил институт точной техники и оптики
в Ленинграде, работал в Ульяновске на авиакомплексе, а с 1987 года – в органах
Госбезопасности в Ярославле. В общем-то, вся моя жизнь была связана с точными
науками, а стихи я начал писать уже в зрелом возрасте – после 35 лет. В
какой-то мере толчком к этому послужила полученная мною травма. Я серьезно занимался
тяжелой атлетикой, а в 35 лет выбил руку, и после операции врачи сказали мне,
что я не должен поднимать больше 5 кг. Для меня это было настоящей трагедией.
И, наверное, в стихах я нашел какую-то отдушину. С тех пор пишу практически
каждый день, у меня уже несколько сотен стихотворений. Недавно прошел мой
творческий вечер в ярославской школе № 33, которую я заканчивал. Меня удивило
то, что старшеклассники, которые были на вечере, очень внимательно слушали
стихи и обсуждали их.
- А о чем Вы пишите стихи?
- В основном, они философской направленности, но есть и
стихи о любви, есть несколько стихотворений, посвященных деду, Юрию Андропову.
- Родство с Андроповым как-то отразилось на Вашей судьбе?
- Внешне, наверное, никак. Мама никогда нигде не афишировала
наше родство с Андроповым. В школе, во дворе, никто не догадывался, что мы
имеем какое-то отношение к первому лицу Советского Союза. Но с нами жила няня
Андропова, Анастасия Васильевна Журжалина. После того, как Андропов уехал в
Карелию, она осталась с бабушкой и воспитала и маму, и дядю, и нас с братом. Так вот, няня чато
ставила мне в пример Андропова: «Юрик делал
так-то, играл так-то, учился так-то»… Я вырос на уважении к нему, у меня перед
глазами все время был его пример не только к плане воспитания, но и в какой-то
мере жизненный ориентир, стимул, как подтверждение того, что в жизни можно
всего добиться, если очень стремиться.
- А в чем-то у Вас есть сходство с дедом?
- Внешнего сходства, по-моему, нет. Лично я с ним никогда не
встречался. После того, как Андропов уехал из Ярославля, мама виделась с ним
лишь однажды, когда ей было 14 лет. Это произошло на даче в Подмосковье, куда
Андропов специально приезжал, чтобы пообщаться с детьми. Остальное общение сводилось
лишь к письмам, присылаемым Андроповым на имя бабушки. Писем было довольно
много, и все они лежали у бабушки в особой папке, к которой никто не имел
доступа. Когда после смерти эту папку открыли, то нашли в ней одно-единственное
письмо, написанное Андроповым сразу после смерти нянюшки и посвященное ей. Все
остальные бабушка перед смертью уничтожила, видимо, не желая, выносить на общий
суд нюансы их отношений. Но по рассказам няни, у нас есть некоторые общие
черты. К примеру, Андропов также очень трепетно относился к книгам, к
литературе, много читал, играл на фортепиано, и, как говорила, бабушка, он был
поэтом в душе. Кстати, поэтический дар проявился и в его детях от второго
брака. В одной из газетных статей я прочитал, что его сын от второго брака
Игорь тоже пишет стихи и собирается издать книгу мемуаров.
- Вы как-то поддерживаете отношения с этой семьей?
- Да нет, они никогда не стремились к общению, мы тоже. Всю
информацию о своих московских родственниках я узнаю из прессы.
- А как сложилась судьба Вашей бабушки, первой жены
Андропова Нины Ивановны?
- После отъезда Андропова в Карелию, она вся ушла в работу.
Она работала в НКВД, рабочий день так мог длиться до 12 часов. Воспитанием
детей, в основном, занималась няня. Она никогда много не рассказывала об
Андропове, но когда вспоминала о нем, то говорила только хорошее. Позже она
вышла замуж во второй раз, но, как мне кажется, до конца жизни любила Юрия
Владимировича. В день, когда он умер, сначала ничего не объявляли о его смерти,
просто по радио заиграли скрипки. Бабушка сразу же все поняла, заплакала и
сказала: «Юра умер».
- То, что Вы пошли работать в органы ФСБ, это влияние
авторитета Андропова?
- В какой-то мере, наверное, да. Я вообще считаю, что при
Андропове органы государственной безопасности поднялись на очень высокий
уровень не только в плане их компетентности и профессионализма, но и с точки
зрения отношения к ним людей. Тогда очень внимательно относились к подбору
кадров. В КГБ принимали людей с хорошим воспитанием, образованных,
интеллигентных. Это были действительно «сливки общества». К сожалению, в то
время, когда я пришел в органы, это был не самый лучший момент. И правоохранительные
органы, и всю страну, целенаправленно разваливали. Тогда из ФСБ ушло очень
много грамотных специалистов. Но сейчас, на мой взгляд, наступил период
возрождения. Возвращаются многие хорошие традиции. Очень значимо то, что наш
профессиональный праздник чекиста, объявили государственным праздником, как и
день милиции. Кстати говоря, во многих кабинетах в нашем управлении до сих пор
висит портрет Андропова. Это, наверное, показатель его авторитета, который в
последнее время опять возрождается после довольно продолжительного периода
забвения.
Я это, кстати, чувствую и по нашей семье. Правда, не всегда
с положительной стороны: в последние годы усилилась атака со стороны
журналистов, после практически десятилетнего затишья. Евгении Юрьевне, моей маме,
довольно часто звонят из различных центральных изданий, просят дать интервью.
Иногда это бывает очень даже навязчиво. К примеру, после того, как она отказала
в интервью журналистам из газеты «Совершенно секретно», они приехали прямо к
ней домой, но она им дверь не открыла.
- А с чем связана такая закрытость, ведь сейчас уже можно не
бояться говорить о прошлом?
- Дело не в боязни, просто мама очень сильно переживает, и
после каждого такого инцидента у нее непременно поднимается давление,
ухудшается самочувствие. Когда-то она дала интервью Киселеву для канала НТВ,
после этого ее состояние резко ухудшилось. Просто, она слишком близко к сердцу
воспринимает все события тех лет, не может спокойно рассказывать о них. Она
перенесла инсульт, и сейчас тоже тяжело болеет. Так что мы решили, что все
контакты с прессой я возьму на себя.
- Признание пришло только со стороны журналистов?
- Не только, год назад всю нашу семью пригласили в Москву, в
музей ВЧК-ФСБ. Нас принимали очень хорошо. По музею нас водил бывший заместитель
Андропова, а ныне председатель совета ветеранов ФСБ Пирожков. Мама была очень
довольна этой поездкой.
Но это было единственным знаком внимания со стороны Москвы.
Никакими привилегиями и льготами мы никогда не пользовались – ни при жизни
Андропова, ни после его смерти. От этого мы, правда, не страдали – нашей семье
всегда была присуща скромность в быту. Этой чертой обладал и сам Юрий Владимирович:
он всегда был очень требовательным к себе. И когда в начале девяностых годов в
прессе поднялся бум по поводу правительственных дач, дача Андропова была
признана самой скромной из всех. Это, кстати, я и считаю, настоящим духом
чекизма – интеллигентность, скромность, требовательность и к другим, и к себе.
- У Вас к этому добавляется еще и увлечение поэзией… Кстати,
как относится к вашему поэтическому дару руководство управления ФСБ?
- Поначалу, когда начальство узнало, что я пишу стихи и
публикую их под своей фамилией на поэтическом сайте в Интернете, отношение было
несколько настороженным, но со временем все острые углы сгладились. Кстати, в
том, что сборник моих стихов в скором времени увидит свет, большая заслуга и
нашего генерала Ивана Юрьевича Артемьева, и начальника секретариата УФСБ по
ярославской области Сергея Петровича Шнырева. Они очень помогли мне во многих
организационных моментах. Так что, как видите, работа в органах и поэзия –
вполне совместимые вещи.
Беседовала Елена БАТУЕВА.
|
Издательство Факел
ENGLISH
QR-код адреса данной страницы