В нынешнем году исполняется 10 лет с момента замены смертной казни на пожизненное заключение по указу президента Ельцина. В колонии «особого режима» на острове Огненный побывала наш корреспондент.   Остров Огненный в Белозерском районе Вологодской области не случайно называют островом скорби. Большинству его насельников уже не суждено выйти за пределы острова до самой смерти.

  А покинув этот мир, их тела найдут упокоение на берегу Новоозера на тюремном кладбище. В память о них останется лишь холм и табличка с порядковым номером. Ни имени, ни фамилии… 
  … Добраться до вологодского «пятака», как называют колонию в обиходе по последней цифре в номере учреждения – ОЕ- 256/5, не так-то просто. Сначала едем 40 километров по бездорожью, отыскивая на развилках правильное направление «по наитию». Огромные камни, разбросанные по дороге, того и гляди, расколотят машину. Награда за мучительную дорогу – манящая глаз гладь Новоозера, с разбросанными в нем островами. Ближайший к нам – остров Сладкий, где живет персонал, обслуживающий колонию, и где нам предстоит провести сегодняшнюю ночь. Перед въездом на остров – железные ворота с надписью « Специальная зона, посторонним въезд строго воспрещен!». 

Легендарная дорога в страну мертвых на утлой лодочке Харона, думается, куда безопасней, чем проезд на тюремный остров. Хилые бревна того и гляди разъедутся под колесами машины, а сам мост, как будто просел в воду, так что кажется, что едешь прямо по озерной глади. Именно по этому мосту шагал герой фильма Василия Шукшина «Калина красная» Егор Прокудин. Начальные сцены фильма снимались здесь, на вологодском «пятаке».

Солдат-часовой смотрит вслед бывшему зэку, а тот шагает в новую жизнь по тем же самым деревянным мосткам, что стоят и по сей день.
  Говорят, что министр юстиции Юрий Чайка, посещавший колонию в 2002 году, был поражен аварийным состоянием мостов и пообещал выделить деньги на то, чтобы их забетонировать, однако и по сей день, мосты остаются в прежнем положении. На всякий случай отстегиваю ремень и чуть приоткрываю дверцу – чтобы в случае чего успеть выскочить. 500 метров страха – и мы на первом острове под названием Сладкий.

Гостиничный номер «люкс» оказался ничем иным, как обычной деревянной избой с туалетом-дыркой. Зато скоротать вечер нам помог начальник оперативного отдела Василий Смирнов, рассказавший немало любопытного из жизни колонии.

Бывший монастырь Кирилла Новоозерского, построенный еще в XV1 веке, так, чтобы стены обители уходили в воду, и она была неприступной для врагов, после революции превратился в тюрьму. В монашеских кельях сначала содержали политических заключенных, потом обычных уголовников, а в 1994 году, когда Борис Ельцин своим указом заменил приговор множеству приговоренных к расстрелу на пожизненное заключение, сюда стали прибывать первые «пыжики», как на местном жаргоне называют пожизненно заключенных.

В 1996 году, когда Россия объявила мораторий на смертную казнь, это учреждение первым в стране официально получило статус колонии особого режима. Сейчас из 230 заключенных, 170 обречены на пожизненное пребывание в тюрьме…

Режим здесь действительно особый – заключенные содержатся в камерах по двое или по одному. Никого, кроме соседей по камерам и охранников, они не видят. Распорядок дня жесткий. Подъем – в шесть утра. Обязательный обыск камеры, на случай, если заключенные умудрились изготовить за ночь какое-нибудь запрещенное устройство. Такой же обыск перед каждым выходом из камеры.

  Далее – завтрак, потом прогулка – полтора часа в крошечном помещении 3 на 4 метра с трехметровыми бетонными стенами и решеткой вместо потолка. Потом обед, ужин и отбой. Небольшая часть заключенных (примерно 30 процентов от общего числа) пользуется привилегией ходить на работу.

Специальность здесь одна – швея-моторист. Шьют рукавицы для рабочих, получая зарплату – от 100 до 180 рублей в месяц. Продукция заключенных особым спросом не пользуется, а потому никаких перспектив по увеличению количества занятых трудотерапией заключенных нет.

  Раз в неделю зеков водят в баню. Баня также камерного типа. В душевой кабинке с глазком заключенных запирают на 40 минут. Разрешена переписка и короткие свидания (2 часа) - два раза в год. С той же периодичностью можно получать посылки. Год назад «пыжикам» разрешили приобретать телевизоры, и теперь редкая камера не оборудована этим «чудом техники» - единственной отдушиной в унылой жизни несостоявшихся смертников.
  СПИДа в колонии нет, зато практически каждый второй болеет туберкулезом. Многие заключенные стараются «подхватить» эту болезнь специально, поскольку больным положено более калорийное и разнообразное питание, а также у них есть возможность попасть в тюремный изолятор. 
  Василий Петрович Смирнов утверждает, что сбежать из тюрьмы практически невозможно. «У меня тут есть один заключенный из Бутырки, - рассказывает Смирнов, - он мне во время бесед все время жалуется, что слышит, как по ночам его соседи делают подкоп. А я ему говорю, ну и пусть копают! Ну, прокопают полтора метра, а дальше - вода!»
  Хотя тут же рассказывает, что один случай побега все-таки был. Заключенный умудрился ускользнуть с острова в машине с мусором. В итоге, побегав пару дней, сам вернулся в колонию. Идти здесь некуда – до железной дороги далеко, населенных пунктов вокруг почти нет, вокруг милицейские посты. 
  Видимо, из-за экзотического месторасположения, тюрьма пользуется большой популярностью среди киношной братии. Здесь уже сняли несколько документальных фильмов, в том числе и финские кинематографисты. Одна из кинолент «Три дня и больше никогда», снятая питерским режиссером Александром Гутманом стала поворотной в судьбе заключенного Александра Бирюкова, осужденного за убийство офицера. Офицер настолько допек солдата-срочника своими сексуальными домогательствами, что тот его расстрелял, за что и сам схлопотал «вышку». Фильм был снят во время свидания Бирюкова с матерью, и говорят, что вся колония плакала, когда смотрела его. 
  Борис Ельцин, посмотрев этот фильм, подписал Бирюкову помилование. Это - единственный из смертников, которому удалось выйти на волю. Остальные мотают свой «бессрочный срок», развлекаясь, кто как может.

  Практически все исповедуют какую-то религию. Больше всего – сектантов-баптистов и новопоколенцев. Объясняется это тем, что данные конфессии сами активно идут на контакт с заключенными и не скупятся на посылки и разные подарки, вплоть до покупки телевизора. Православные, правда, тоже есть – их окормляет священник из Белозерска, расположенного в 50 километрах от тюрьмы. Имеется один поклонник Бхавадгиты. 
  Неверующие зеки находят себе другие развлечения. Пара «пыжиков», к примеру, умудрились заключить браки, и это несмотря на то, что первые 10 лет отбывания наказания, длительные свидания заключенным запрещены! Еще одна местная знаменитость – заключенный из Донецка Сергей Лебедев, не так давно умудрился стать победителем телевикторины программы «Доброе утро» на ОРТ. Правда, сотрудники телевидения, которые должны были прибыть для вручения приза, так в колонии и не появились. Возможно, чествовать победителя им расхотелось, когда узнали о том, что Лебедев осужден за изнасилование и убийство пятилетней девочки.

Украшением «пятака» воистину является сорокалетний Василий Ганин, осужденный за 4 убийства. В тюрьме у него проснулся талант художника, да еще какой! Ганин, уроженец юга, никогда не видевший воотчую вологодских пейзажей, пишет маслом красоты здешней природы так, что берет за душу. Его картинами украшен тюремный дом культуры, свои творения он также раздает сотрудникам тюрьмы в обмен на чай и сладости. Они же снабжают его красками.

  Василий Петрович Смирнов не считает, что новые поблажки, в виде телевизоров в камерах и возможности заниматься творчеством идут во вред режиму. По его мнению, наоборот, заключенные от этого становятся более покладистыми, лучше идут на контакт, больше раскрываются. А этот как раз необходимо руководству колонии, чтобы знать, что происходит в головах их подопечных.
  Честно говоря, на следующий день, во время экскурсии по тюрьме, меня поразило отсутствие враждебности и напряжения, которое, на мой взгляд, должны царить в учреждениях такого типа. Не было никаких поз «ку», о которых я читала в прессе, когда заключенные при входе конвоя сгибаются напополам, ни чего-либо другого, унижающего человеческое достоинство арестантов. Напротив, взаимоотношения персонала и «пыжиков» показались мне весьма демократичными. Первая встреча с арестантами произошла в тюремном дворике во время прогулки.

Пожелавшие пообщаться с журналистами Валерий Балин и Олег Цыбуль, приговоренные к пожизненному заключению, вполне могли бы сойти за культуристов. Обоим около сорока лет, из которых больше половины они провели в тюрьмах и колониях. У Валерия, который старший и главный в этом тандеме (а вместе они живут уже более 5 лет), первая ходка была еще в 14 лет.

  Под раскрашенной татуировками кожей играют упругие мускулы. Демонстрируют разные физические упражнения, с удовольствием позируют для фотокамеры. Валерий соглашается на отдельное интервью, с условием, что за это мы купим ему бутылку лимонада. Былин и Цыбуль в какой-то мере образцово-показательные заключенные. Они даже умудрились сделать в своей камере ремонт на свои средства. ( Еще одно либеральное новшество в пользу «пыжиков»). Да и в плане психики у них все в порядке.

Валера пришел на встречу с альбомом семейных фотографий. Показал жену, маму, сестренку, друзей, племянниц. Себя в далеком детстве. Он один из немногих счастливых заключенных, которые не утеряли связь с домом – оттуда ему шлют письма и посылки, переводят на счет деньги.

  Олег, его сокамерник, менее счастлив в этом плане. Родственники от него отвернулись. Сам он из Якутска, в новогоднюю ночь, будучи в сильном подпитии, взял ружье и пошел гулять. Просто так, ради развлечения расстрелял несколько якут. Процесс был громким. Ему «шили» «национальный мотив», около здания суда собирались целые демонстрации родственников и друзей погибших, требуя для убийцы высшей меры. И он ее получил…

После того, как мой фотоаппарат запечатлел затейливый узор татуировок на Валериной спине, его повели обратно в камеру. Напоследок он попросил прислать ему СД-диски с песнями… фабрики звезд. Сказал, что его любимая – про шоколадного зайца…

  После просьбы дать возможность пообщаться с кем-нибудь из более серьезных заключенных, не бытовушников, Василий Петрович подводит нас к камере, где сидит дагестанец Арсун Хубиев.
На табличке, которая висит на его камере, написано, что Хубиев, склонный к побегу и нападению, обвиняется в организации и участии в терактах в Пятигорске и Минеральных Водах, в убийствах и посягательствах на жизнь сотрудников правоохранительных органов. Он привел в действие взрывное устройство, спрятанное в бензобаке его автомашины, когда ее осматривали сотрудники ГИБДД на посту. От четырех милиционеров не осталось даже кусочка. Кстати, всего на «Пятаке» содержится два «кавказца». Второй – чеченец осужден за «бытовуху» - убийство своей сожительницы и ее дочери, которые он совершил, проживая в России.
  Хубиев разговаривать с журналистами не хочет, зато из соседней камеры доносится оглушительный стук: «Василий Петрович, я хочу пообщаться с журналистами, разрешите мне!» «Нет, Смакотин, ты их не интересуешь!» - отрезал опер. Перед началом экскурсии, Смирнов предупредил нас, что в тюрьме немало жалобщиков, которые только и ищут повода написать в какую-нибудь инстанцию о своей тяжелой участи. Пятидесятилетний Вячеслав Смакотин – один из них. В тюрьме он уже одиннадцатый год, и у него начинает «съезжать крыша». Сидит он один, потому что из-за своего тяжелого характера, не может ужиться ни с одним из заключенных.

И все-таки Смакотин «достал» нас – в тюремном дворике, когда мы переходили из корпуса в корпус. Открыв форточку и схватившись руками за решетку, он кричал, что «начальники обложили его со всех сторон», отобрали иконы, не отсылают его письма, наказывают и притесняют, просил написать о нарушении его прав.

  Заключенных, у которых от многолетнего сидения начинает «сносить башню», на время помещают в психиатрическую лечебницу специального типа, потом, подлеченных, возвращают обратно. Хотя, психиатры признают, что через 10-15 лет заключения в камере, в психике сидельцев наступают необратимые процессы…
  Следующий объект для интервью, тоже своего рода тюремная достопримечательность. Бывший прокурор Глинского района Смоленской области Вячеслав Шараевский 12 лет назад взял да и убил двух женщин – колхозного бухгалтера и кассира. Убийство с особой жестокостью совершали вместе с братом. На двоих поделили и деньги – 35 тысяч рублей. 
Вычислили Шараевского очень быстро и сразу же приговорили к смертной казни.   

Ожидая приведения приговора в исполнение, бывший прокурор стал философом. Он долго рассказывал, как работал в Узбекистане в группе Гдляна, как разочаровался в законности и порядке, как понял, что миром правит коррупция, а не закон. Свое преступление он объясняет отчасти своим желанием попробовать, сойдет ли ему это с рук. «Тварь ли я дрожащая или право имею?»

  Шараевский охотно отвечает на вопрос, что он испытывал, совершая убийство:
«Убийцей человек становится не в момент совершения преступления, а когда он сам себе дал согласие то, чтобы лишить жизни себе подобного, - рассуждает бывший прокурор, - если он на это решился, то уже неважно, сколько времени пройдет до момента непосредственного совершения убийства. И когда ему предоставляется такой случай, он делает все механически, смотрит на себя со стороны, как бы выходит из себя. Все уже решено заранее, он просто исполнитель». Шараевский вдохновенно рассказывает о том, как содрогается от ужаса душа убийцы, как мучают душегуба потом ночные кошмары. «Это состояние испытывает каждый, кто поднял руку на другого, - утверждает бывший прокурор, - поверьте мне, я-то посидел в камере с людьми, ожидающими расстрела. Там уже никто не рисуется, там все, как на духу».
  Шараевский, как и многие другие, стал в тюрьме верующим человеком. Он говорит, что ему уже все равно, выйдет ли он когда-нибудь на волю, или нет, потому что его главным делом в теперешней жизни стала молитва, а для того, чтобы молиться, вполне достаточно тюремной камеры. Не стремится на волю и сорокапятилетний художник Владимир Ганин, создающий из своей камеры прижизненный музей. Его главная мечта, чтобы после его смерти из камеры, где он сейчас сидит, сделали нечто вроде мемориальной комнаты, «мой мавзолей», как иронично называет он ее. Даже потолок своей камеры он сделал, как в мавзолее, в виде треугольной трапеции.
  И все-таки, возможность выйти на волю, у «пыжиков» есть. По закону, приговоренные к пожизненному заключению, через 25 лет могут за примерное поведение освободиться условно-досрочно. Кое-кто рассчитывает на это всерьез, и даже подумывает о том, чем будет заниматься после освобождения. К примеру, Валерий Балин, который уже успел побывать героем одного из документальных фильмов, заявил, что хотел бы стать водителем у телевизиощиков, колесить с ними по свету. 
  Надежда, как говорится, умирает последней. Маньяки и убийцы «пятака», за спиной у которых в общей сложности более 400 трупов, в душе грезят свободой.
Хотя, по утверждению тюремного психолога Светланы Киселевой, после 20 лет камерного режима человек становится уже полностью потерянным для общества. Так что вряд ли в интересах общества, да и самого заключенного, это самое УДО через 25 лет. По крайней мере, пока еще Россия не имеет подобного опыта – знаменитому приказу президента в нынешнем году исполняется только 10 лет. До первого «четвертака» еще долгих 15 лет, и неизвестно, многие ли из узников «пятака» доживут до этого срока. 
  Елена БАТУЕВА.

ВОЛОГОДСКАЯ ОБЛАСТЬ. 
Фото автора.